«Бактрийская принцесса»

Статуэтки составные. Они сделаны из двух видов камней — хлорита и кальцита. Изящная головка, руки и ступни (к сожалению, последние часто оказываются утеряны) были сделаны из светлого, «теплого», почти прозрачного кальцита. Облачение и волосы — из темно-зеленого хлорита. Безупречно подобранное сочетание камней под умелым резцом мастера передает утонченность, хрупкость черт лица, изящество рук «принцесс» и тяжесть их массивных одежд. Статуэтки изображают, как правило, сидящих или стоящих женщин, однако бывают и исключения, о которых мы скажем позднее.

С среднем высота таких фигурок колеблется между 8 и 14 см. Бóльшая часть статуэтки — это ее пышное одеяние. Считается, что перед нами одежда из длинношерстного меха или, по другой версии, тканные изделия его имитирующие, созданные в особой технике. Этот тип одеяния получил название «каунакес» (греч. καυνάκης, аккад. gunakku). Похоже сделанные «юбки» носили знатные жители древней Месопотамии, как мы видим, например, на знаменитой статуэтке Эбих-Иля из храма Иштар в Мари, а также другие персонажи на многочисленных памятниках Междуречья. Столь пышное убранство должно было символизировать высокий статус его обладателя — божества, правителя или представителя элиты.

Возможно, изображение последних мы видим на оксианском серебряном сосуде, датируемом также 2300–1700 г. до н.э. из коллекции Сарихани (Sarikhani Collection). Сосуд украшают два фриза с сидящими и пирующими мужчинами (верхний ряд) и женщинами (нижний ряд), одетыми в каунакес. На каждом фризе композиционно выделяется главный персонаж (правитель и правительница?), к которому обращены взгляды всех других участников. Мастер запечатлел активное действо: кто-то приветствуют собравшихся жестом руки, другие поднимают небольшие чаши, вероятнее всего, с алкогольными напитками, например, пивом, которое было известно в Месопотамии с III тыс. до н.э. Одна из участниц банкета, похоже, уснула и ее заботливо поддерживает соседка.

Удивительно, как перекликается эта банкетная сцена с изображением на т.н. «штандарте» из Ура (середина III тыс. до н.э., Британский музей). Хотя здесь пируют только мужчины в «юбках» каунакес, композиционно они располагаются очень похоже, а также в их руках схожие небольшие кубки.

Небольшие серебряные чаши, подобные изображенным в руках пирующих бактрийцев, также были найдены: одна из них хранится в Музее Михо (Miho Museum, Япония). Возможно, перед нами праздник, связанный с новым урожаем зерновых, поскольку один из мужчин в верхнем регистре кубка Сарихани сидит у большого, вероятно, плетеного короба. Это частично подтверждает другой серебряный кубок из древней Бактрии. Здесь также два регистра, на верхнем снова что-то схожее с банкетом, а ниже сцена из жизни крестьян, обрабатывающих землю. Но может быть, здесь регистры разделяют жизнь богов и земных жителей. Или перед нами культ предков. Еще один пример подобных изображений — оксианская серебряная пиксида из Лувра. К сожалению, она повреждена, однако мы отчетливо видим трех сидящих богинь-жриц-принцесс в каунакесе.

Происхождение многих из «бактрийских принцесс» неизвестно: они попали в музеи через третьи руки. Доказано лишь, что по большей части статуэтки происходят из инвентаря разграбленных гробниц. Это обстоятельство затрудняет их датировку и интерпретацию. Другая загадка — при всех очевидных сходствах, они могут сильно различаться по комплекции, прическе и даже крою одежды. Например, статуэтка из Абу-Даби в трактовке лица явно тяготеет к месопотамской традиции — с инкрустацией бровей и глаз. Парижские фигурки, напротив, имеют глаза «навыкате», которые, возможно, расписывались.

Только в поселении бронзового века, храмовом городе Гонур Депе (Туркменистан) две составные статуэтки были найдены в погребениях in situ. Одна полностью сохранившаяся фигурка находилась у изголовья в женском погребении № 1799 некрополя. Вторая была обнаружена в мужском погребении, датируемом началом II тыс. до н.э., в цисте № 2900 на севере дворцово-храмового комплекса. Благодаря тому, что могила сохранилась нетронутой, все погребальные приношения остались на своих местах. Статуэтка стояла у стенки слепленного из сырой глины сосу­да прямо на полу могилы. Помимо нее здесь были найдены 26 керамических сосудов, серебряные и бронзовые предметы, изделия из слоновой кости, нагрудное мужское ожерелье в виде двух нитей каменных бус (сердолик, лазурит, бирюза), к которым подвешены две серебряные фигурки быков, инкру­стированные теми же полудрагоценными кам­нями, копье и многое другое.

Интересно, что это погребение было создано на слое сожженных семян. Высота слоя составила 5-7 см на площади 16 кв.м. В целом это около тонны (!) зерна: пшеницы и ячменя — очень хорошего качества. Это кажется удивительным, учитывая, что значительную часть территории Центральной Азии сложно использовать для земледелия. Мы не знаем, что это был за культ, но можем предположить его связь не только с загробным миром, но и с плодородием и возрождением, а статуэтки «принцессы» – с изображением богини-покровительницы или защитницы.

Другой комплекс памятников происходит из храмов Иштар и Дагана в Мари конца III тыс. до н.э. Это также сидящая скульптура богини, буквально укутанной в каунакес. На фрагментарно сохранившемся панно из Национального музея Дамаска в несколько регистров представлены сцены, которые обозначают как культовые. Ее участники также носят каунакес наряду с головными уборами и накидками. В разрезе нашей темы нас может привлечь сценка в левом нижнем углу: две женщины, похоже, расчесывают длинные пряди каунакес или ухаживают за ней иным способом. Само появление подобной сцены на драгоценном панно подчеркивает важное значение этого одеяния в обрядовой жизни сообщества.

Одни ученые полагают, что источник культа нужно искать в традициях Элама, крупнейшего экономического и культурного центра своего времени, другие — все же утверждают бактрийско-маргианское первенство. Собранные учеными данные говорят о том, что древние Маргиана и Бактрия были вовлечены в широкую сеть взаимоотношений, торговых и культурных, которые сложились между Анатолией, Месопотамией, Эламом и Индской долиной.

Кого же с таким старанием изображали мастера древней Бактрии и Маргианы? Исследователь П. Амье считал, что это женские «гении», покровительницы усопших, в определенной степени сохраняющие их индивидуальные черты. Но, как мы знаем, фигурки помещались и в мужские погребения. Необычны статуэтки «бактрийских принцесс» - одной в виде птицы, а другой в виде распластанной на спине, словно плывущей фигурки с приподнятой головой (обе из коллекции Сарихани). Возможно, первая связана с небесными силами, представляет собой один из самых древних миксоморфных образов — предшественницу древнегреческих сирен. Другая ассоциируется с водными стихиями, и ее бы в античности назвали речной нимфой (нимфой реки Окс?).

И хотя мы продолжаем сохранять за фигурками романтичное название «бактрийская принцесса», вероятнее всего перед нами каменное воплощение божества, связанного с загробным и сельскохозяйственным культом, имени которого мы не знаем.

Секрет успеха «принцесс» у посетителей музеев не только в мастерстве камнерезного искусства, но и в ощущении необыкновенной изысканности и современности их облика. Прическу статуэтки из Лувра Абу-Даби с загнутыми вверх короткими волосами вполне могла бы носить сегодня кокетливая девушка. Схожую изящную головку с длинными, убранными за уши волосами, как у «принцессы» из коллекции Сарихани тоже легко увидеть среди современниц. Тем более, что и сегодня модельеры используют имитации материи каунакес для создания новых моделей. Это смешанное чувство узнавания и сопричастности, с одной стороны, и понимание древности и сакральности образа с другой, производит неизгладимое впечатление.