search
RANDOM STUDIES
Cлучайные находки и возникшие так же случайно соображения
  • Настя Хозикова
к списку статей
~ 5 мин

Гликон

О культе змеиного божества, воплощения Асклепия
Гликона можно было бы отнести и к божествам, и к монстрам. Хотя, в привычном смысле, ни тем, ни другим он не являлся. Гликон – это детище своей эпохи, "жаждущей оракулов и исцелений" [Jones, p. 148], времени духовных и интеллектуальных полемик, возникавших как реакция на изменения в социально-религиозной жизни Империи, ко II веку предельно расширившей свою географию.

Этой же эпохе принадлежит сочинение Лукиана Самосатского (ок. 120 – ок. 190 гг.) "Александр, или Лжепророк". Оно стало единственным письменным источником, дающим представление и о Гликоне, и о распространении его культа в римских городах. Правда, надо учитывать, что этот текст полон свойственного Лукиану сарказма, стремления изобличить религиозные предрассудки, и потому сценарий развития событий вокруг Гликона показан как череда различных ухищрений, в конце концов сложившихся в удачную религиозную "авантюру".

"Лжепророка" Лукиан писал, как сатиру на своего идейного врага – Александра из Абонотиха, который провозгласил себя пророком, "выдумал" культ Гликона – реинкарнации Асклепия, учредил свой оракул и приобрел мощное религиозное влияние на территориях от Евфрата до Дуная, сторонников при императорском дворе и врагов среди христиан и эпикурейцев. С последними Лукиана особенно сближала неприязнь к деятельности оракулов [Jones, p. 147].

Есть предположение, что и сам Александр мог быть плодом фантазии Лукиана, вымышленным персонажем, олицетворявшем религиозное шарлатанство того времени, и имя свое он получил только для того, чтобы стать антигероем, противопоставленным Александру Великому; за пределами текста Лукиана свидетельств существования Александра нет [Petsalis-Diomidis, p. 45]. Как бы там ни было, яркие археологические находки и выразительное повествование Лукиана делают Гликона и Александра интереснейшими объектами для разговора.



Итак, Гликон (др.греч. Γλυκών) – это змеевидное существо, которое считалось реинкарнацией бога врачевания Асклепия, его новой ипостасью. Он изображался в виде гигантской змеи с головой иногда человеческой, иногда звериной, и, вероятно, своим появлением он обязан не только Александру, но и более ранним традициям почитания змей, о чем мы еще скажем ниже.

Александр же родился приблизительно между 105–115 годами новой эры [Jones, c.134] в небольшом портовом городе Абонотих в Пафлогонии. Лукиан открывает свое сочинение его портретом, гиперболично сопоставляя "Лжепророка" с Александром Македонским: "насколько последний велик своей доблестью, настолько же первый известен своей низостью" (Luc. Alex. 1). Лукиан пишет:

“

Александр был высок ростом, красив, имел в себе, действительно, что-то божественное, кожа его отличалась белизной, подбородок был покрыт редкой бородой; волосы Александр носил накладные, чрезвычайно искусно подобрав их к своим, и большинство не подозревало, что они – чужие. Его глаза светились сильным и вдохновенным блеском. Голос он имел очень приятный и вместе с тем звучный. Словом, Александр был безупречен, с какой стороны на него ни посмотреть. <...> Он отличался природными дарованиями, гибкостью и остротой ума; был в значительной степени наделен любознательностью, понятливостью, памятью, способностью ко всем наукам, но пользовался всем этим в самую дурную сторону. Дав благородным качествам своей души низменное назначение, он превзошел своим злодейством Керкопов, Еврибата, Фринонда, Аристодема, Сострата.

Luc. Alex. 3-4 (пер. Д. Сергеевского)

Далее Лукиан сообщает, что в юности у Александра был сподвижник, некто из последователей философа-неопифагорейца Аполлония Тианского или, говоря словами Лукиана, – "какой-то обманщик, опытный в магии и заклинаниях, обещавший влюбленным приворожить любимого человека, помогавший имевшим врагов устранить их…" (Luc. Alex. 5). Видя, что Александр обладает способностями и с охотой готов помогать ему, "и не менее влюблен в его гнусный промысел, чем он – в его красоту", сподвижник дал юноше образование и сделал Александра своим помощником (Luc. Alex. 5). Он обучил его изготовлению всяческих лекарств и ядов, а когда умер, Александр отправился в странствие с приятелем по имени Коккон. Вместе они промышляли различными предсказаниями и продажей лекарств. Судьбоносным оказался их приезд в Пеллу – столицу Македонии, город, богатый при македонских царях, но ко II веку уже сильно обедневший:
“

В Пелле они увидели огромных змей, вполне ручных и настолько безобидных, что их могли кормить женщины; они спали с детьми, позволяли себя топтать и не сердились, если их начинали мять руками; они кормились молоком, беря грудь совсем как младенцы. Подобные змеи водятся в этой местности в изобилии, поэтому в древности распространилось предание об Олимпиаде; я думаю, что она спала с такой змеей, когда была беременна Александром. Там обманщики покупают за несколько оболов одну из самых красивых змей. С этого времени и началась война, как говорит Фукидид.


Luc. Alex. 7-8 (пер. Д. Сергеевского)

Олимпиада, мать Александра, и Зевс в облике Змея. 1595–1599 гг. Приписывается художнику Андреа Босколи. Чикагский институт искусств (The Leonora Hall Gurley Memorial Collection).
Источник: https://www.artic.edu/artworks

Действительно, упоминание Лукианом Олимпиады Эпирской, матери Александра Македонского, могло быть не случайным. О ее связи с неким змеиным культом упоминал и Плутарх (ок. 50 – ок. 125 гг. н.э.). По одной из приведенных им легенд, Филипп Македонский (отец Александра) увидел однажды змея, вытянувшегося вдоль тела спящей Олимпиады, после чего стал избегать близости с супругой, считая, что она связана с высшим существом (Plut. Alex. 2.4). Также Плутарх описал легенду о том, что в образе змея Олимпиаде явился бог Аммон, и позже, через год после рождения Александра, при осаде Мефоны, Филипп потерял именно тот глаз, которым подглядел в щель двери за спящим с его женой богом (Plut. Alex. 3.1). К слову, этот сюжет лег в основу фрески, выполненной Джулио Романо для Зала Психеи в Палаццо дель Те. Правда, вместо Аммона в образе соблазняющего Олимпиаду змея на ней представлен Зевс (с Аммоном отождествляемый). Плутарх также сообщает, что Олимпиада принимала участие в орфических таинствах и оргиях в честь Диониса и "ревностнее других была привержена этим таинствам <…>; во время торжественных шествий она несла больших ручных змей, которые часто наводили страх на мужчин, когда, выползая из-под плюща и из священных корзин, они обвивали тирсы и венки женщин" (Plut. Alex. 2.6).
Приведенные выше пассажи, а также археологические материалы говорят о том, что Македония и сложившаяся в IV веке до нашей эры при македонском дворе мифология могла быть одним из источников, инспирировавших дальнейший ход событий истории Александра из Абонотиха и самого Гликона. Не лишним будет упомянуть, что сама по себе традиция почитания змей была глубоко укоренена в сознании греков и римлян, и ей отводилась особая роль в их мифотворчестве. Разнообразные змеевидные существа почитались, прежде всего, как воплощения хтонических сил. Предоставляя большое количество метафорических возможностей, они могли ассоциироваться с хаосом (как дельфийский Пифон, Лернейская гидра, Аркадская ехидна) или же, наоборот, быть связанными с благодетелями, духами предков-героев (Кекроп). Наконец, змеи являлись неотъемлемой составляющей культа Асклепия. Современник Лукиана Павсаний, автор знаменитого "Описания Эллады", сообщает, что именно в виде священной змеи Асклепий был привезен из Эпидавра в Афины (сначала в гавань Зевса в Пирее, а затем в сам город), Лимеру и Сикион (Paus. 2.10.3; Paus. 3.23.4). [Petridou, p. 92]. Змеи играли определяющую роль в Эпидавре, одном из главных святилищ Асклепия, куда паломники прибывали за исцелением. Найденная здесь при археологических раскопках надпись сообщает, что некий человек, страдавший от раны на пальце, был исцелен во время сна именно благодаря змею, выползшему из абатона. Пробудившись здоровым, мужчина поведал, что видел сон, будто прекрасный юноша наложил ему на палец лекарство и исцелил его [Kavvadias P. Fouilles d’Épidaure I. 1891. P. 27. Ch.III.Ιn.1.115]. Эта связь между антропоморфным и зооморфным божеством-целителем прослеживается и на знаменитом вотивном рельефе из Оропа, где изображен Амфиарай, ухаживающий за плечом Архиноса (посвящаемого), а слева – змея, лижущая больное место, в то время, когда тот же посвящаемый спит [Petridou, p. 94]. Также на мраморном вотивном рельефе из Асклепейона в Пирее изображена семья, подходящая к алтарю, у которого стоит Асклепий, опирающийся на свой посох, а за ним – огромная змея с поднятой головой, возможно, его параллельное или альтернативное воплощение [Petsalis-Diomidis, p. 20]. Начиная с V в. до н.э. змея стала неотъемлемой частью иконографии Асклепия, изображаясь обвивающей его посох. После учреждения культа в Афинах (ок. 430-х гг. до н.э.) святилища Асклепия были основаны также в Пергаме и Риме (в начале III века до н.э.). В начале I века в Римской империи существовало более 300 святилищ Асклепия. Во II веке культ Асклепия еще более расцвел благодаря покровительству императоров.
Но вернемся к Александру и Коннону. Как излагает Лукиан, они решили сыграть на бессилии людей перед страхом смерти и желанием узнавать свое будущее через пророчество. Приобретя в Пелле огромную змею, приятели задумали учредить оракул и разбогатеть на предсказаниях: "в былое время таким путем разбогатели Дельфы, Делос, Кларос и Бранхиды" – добавляет Лукиан [Jones, c.147]. Они пришли в Халдекон и закопали в храме Аполлона медные пластины, текст которых обещал скорое прибытии в Понт Асклепия, местом пребывания которого станет Абонотих (родина Александра). Пластины были найдены, и предсказание быстро распространилось по всей Вифинии и Понту, в особенности в Абонотихе. Тогда жители этого города постановили построить храм и стали рыть землю для закладки оснований. Коккон, обосновавшийся в Халкедоне, вскоре умер. Александр же, прибыв в Абонотих, заложил в вырытую под строительство храма яму скорлупу гусиного яйца, в которую спрятал новорожденную змею. Зарыв яйцо, он удалился, а на рассвете разыграл перед жителями города инсценировку рождения нового бога:
“

…приблизившись к вырытым углублениям и к приготовленному им заранее источнику оракула, он вошел в воду и громким голосом стал петь гимны Аполлону и Асклепию, приглашая бога явиться, принося счастье, в город. Затем Александр попросил чашу и, когда кто-то из присутствующих подал ему сосуд, он погрузил его в воду и без затруднения вытащил вместе с водой и илом яйцо, в котором он заранее спрятал бога, залепив отверстие в скорлупе воском и белилами.


Взяв яйцо в руки, он говорил, что держит самого Асклепия. А собравшиеся внимательно смотрели, ожидая, что произойдет дальше, очень удивленные уже и тем, что в воде нашлось яйцо. Разбив его, Александр взял в руки змейку. Присутствующие, увидев, как она движется и извивается вокруг его пальцев, тотчас же закричали и стали приветствовать бога, поздравляя город с новым счастьем. Каждый жадно молился, прося у бога богатств, изобилия, здоровья и прочих благ.


Александр снова отправился домой, неся с собой новорожденного Асклепия, появившегося на свет дважды, а не один раз, как все прочие люди <...>. Весь народ следовал за ним, и все были одержимы и сходили с ума от больших надежд.


Luc. Alex. 13–14 (пер. Д. Сергеевского)

Выждав, пока разойдется молва, Александр начал принимать у себя всех желающих взглянуть на новорожденного Асклепия, который за пару дней приобрел гигантские размеры. Усаживаясь на ложе в небольшом помещении при тусклом свете, одетый как подобает божеству, он брал за пазуху привезенную из Пеллы змею, обвивал ее вокруг своей шеи, прятал ее голову у себя подмышкой, выпуская хвост наружу. Змея была так велика, что находясь за пазухой, волочила часть своего тела по земле. Из-под своей бороды он выставлял другую изготовленную из тонкого полотна голову, как будто она действительно принадлежала змее. Голова эта, по словам Лукиана, представляла некоторое сходство с человеческой. Она была раскрашена и изготовлена очень правдоподобно, раскрывала и закрывала с помощью нитей, сплетенных из конских волос, пасть, из которой высовывалось подвижное раздвоенное жало (Luc. Alex. 12).


Скульптурное изображение Гликона из Том (совр. Констанца)

Конец II в. до н.э.

Национальный Музей Истории и Археологии Костанцы (Румыния)

Фото: https://www.rciusa.info/post/glykon-the-fantastic-snake---the-history-of-romania-in-one-object

В разыгрываемых Александром театральных представлениях змее была отведена роль главного лицедея. Гликон изрекал оракулы: сквозь его искусственную голову были пропущены специальные трубки, сделанные из высушенных глоток журавлей. Находившийся снаружи человек громко проговаривал в них ответы и "предсказания", так что его голос, проходя по трубкам, начинал исходить из пасти самого Гликона (Luc. Alex. 26).

Интересно, что у Ипполита Римского (ок. 170 — ок. 236) в тексте "О философских умозрениях или обличение всех ересей" сохранилось описание того, как "маги" использовали подобные журавлиные трубки для передачи предсказаний "от демонов" (Hippol. Ref. 4.28). Мы не знаем, действительно ли Лукиан был столь хорошо знаком с устройством змея Александра. Вероятно, он мог позаимствовать подобные описания из аналогичных разоблачающих сочинений, появлявшихся в это время [Jones, c.137]. Можно также вспомнить другую уловку Александра, когда он спрятала в гусиное яйцо новорожденную змею. У того же Ипполита Римского, есть рецепт, как опорожнять яйца и заклеивать отверстия (Hippol. Ref. 4.29). Правда, не исключено, что это были и общеизвестные трюки, к которым прибегали в то время самозванцы и всевозможные "маги".

Далее Лукиан сообщает:
“

Понемногу вся Вифиния, Галатия и Фракия стали стекаться к Александру. Впоследствии каждый рассказывал, – это было вполне естественно, – что он видел рождение бога, прикасался к нему немного спустя, когда бог в течение короткого времени достиг очень большой величины и стал лицом похож на человека. Кроме того, появились рисунки и изображения змеи, статуи, изготовленные из меди и серебра; змея получила имя: ее звали Гликоном, согласно какому-то исходившему от бога приказанию в стихах. Действительно, Александр изрек:


Третьей от Зевса я крови, Гликон, озарение смертным.


Luc. Alex. 18 (пер. Д. Сергеевского)

Действительно, как показывают археологически данные, в частности, изображения на монетах, в перечисленных Лукианом областях были хорошо знакомы с культом Гликона. Впервые его изображение и имя встречаются на монетах Абонотиха уже при императоре Антонине Пие (138–161 гг.). К III веку монеты с изображением божества чеканились в Германикополе, Никомедии, Маркианополе, Каллатисе. При Марке Аврелии и Луции Вере Абонотих был переименован в Ионополь, и сохранял свое название и чеканку монеты вплоть до III века. Переименование города в Ионополь впервые засвидетельствовано на монетах, выпущенных между 161 и 169 годами, и это название нашло отголоски в современном именовании города – Инеболу. Переименован город, судя по словам Лукиана, был тоже при содействии Александра, чтобы избавиться от ассоциации с городом варварского происхождения и отразить его новый статус и принадлежность к эллинской культуре [Jones, c.146].


Пожалуй, самое известное и выразительное изображение Гликона – мраморная статуя, сегодня находящаяся в Музее истории и археологии Констанци в Румынии. Статуя была обнаружена в 1962 году вместе с группой античных скульптур случайно, во время строительных работ на бывшей железнодорожной станции Паллас. Как полагают исследователи, находки были специально спрятаны в тайник, по всей видимости, для их сохранения от христиан, разрушавших языческие памятники [Alexandrescu-Vianu M., p. 27, 47]. Высота статуи Гликона составляет 66 сантиметров, длина (если змею «развернуть») – 4,76 м. Гликон изображен с длинными волосами, человеческими ушами и лицом, скорее звериным, чем человеческим, что расходится с описанием Гликона у Лукиана. Однако сохранились и другие изображения – две небольшие бронзовые статуэтки II века,предположительно происходящие с Афинской агоры. На них Гликон представлен также в виде змеи, однако с более антропоморфными чертами, на его лицо по диагонали ниспадают локоны, сквозь пряди по бокам видны уши. На реверсе монеты из Никомедии голова Гликона вовсе представлена в виде мужского профиля. Здесь Гликон изображен с полностью человеческой, а не гибридной головой, что существенно разнится с его изображениями на монетах из Абонотиха/Ионополя, а также скульптурными образами. Подобные вариации в иконографии Гликона свидетельствуют об отсутствии жесткого канона и, возможно, об отражении различного опыта восприятия божества людьми [Petsalis-Diomidis, p. 16].



Влияние оракула Гликона распространилось до столицы. Главным его поклонником стал римский консул Публий Мумий Сизена Рутилиан, который управлял Верхней Мезией и Азией. Лукиан утверждал, что знал его лично, хвалил его за характер и осуждал за суеверность. Рутилиан распространил славу Александра в Риме, а один из оракулов Гликона убедил его жениться на дочери Александра, рожденной от Селены:


“
Дело в том, что Александр уже давно распространил молву, будто дочь была рождена ему Луной. Увидав Александра спящим, Луна будто бы была объята страстью к нему, так как имела обыкновение влюбляться в спящих красавцев.14) И вот умный Рутилиан, нимало не колеблясь, посылает прямо за дочерью обманщика, и жених в шестьдесят лет заключает брак и живет с женой, умилостивляя тещу Луну целыми гекатомбами; он думал, что и сам сделался одним из небожителей.

Luc. Alex. 35 (пер. Д. Сергеевского)

Мистицизм, которым окружил себя Александр, кульминировался в установленных им «мистериях». Лукиан видел в них подражание элевсинским. В них тоже присутствовал запрет на участие, но не для убийц и варваров, а для христиан и эпикурейцев. Мистерии длились три дня. Первый был посвящен рождению Аполлона, его браку с Коронидой и появлению на свет Асклепия. Во второй день праздновалось рождение Гликона, в третий – разыгрывался брак родителей Александра, Александра и Луны и рождение их дочери. Лукиан так описывает этот день:


“
Факелоносцем и главным жрецом был Эндимион-Александр. Он возлежал посреди храма и, конечно, спал; вместо Луны к нему спускалась с потолка, как с неба, некая Рутилия, молодая и красивая жена одного из императорских прокураторов; она действительно была влюблена в Александра и пользовалась взаимностью; на глазах ее несчастного мужа среди храма происходили поцелуи и объятия; и если бы не слишком яркое освещение, то, конечно, было бы совершено и то, что происходит втайне. Немного спустя Александр вновь выходил в наряде жреца и среди полного молчания громким голосом произносил: «Ио, Гликон». Следовавшие за ним Эвмолпиды и Керики (это были пафлагонцы, обутые в грубые сапожищи и распространявшие запах чесночной похлебки) отвечали в свою очередь: «Ио, Александр».

Luc. Alex. 39 (пер. Д. Сергеевского)

Культ Гликона приобрел еще большее влияние во время чумы конца 160-х годов. "Тучу заразы от вас отражает сам Феб длиннокудрый" – это заклинание упоминается не только Лукианом (Luc. Alex. 36), но и в надписи из Антиохии, столицы древней Сирии [Jones, c.142]. Великая чума была принесена победоносными войсками Луция Вера, вернувшимися с востока в 165–166 годах. Опустошив сначала восточную часть империи, она достигла столицы как раз во время вторжения маркоманнов через Дунай. Возможно, по этим причинам культ был поддержан Марком Аврелием. Вполне естественно, что в такой атмосфере страха перед чумой и разорением, оракул Гликона быстро стал популярен.

Интересно, как бы отнесся к возвышению культа Гликона Плутарх, умерший приблизительно тогда, когда родился Лукиан. Последние тридцать лет своей жизни он служил жрецом в Дельфах (110–120 гг. II в. до н.э.). В изданном приблизительно в то же время трактате "Об Исиде и Осирисе" Плутарх писал: "Перенося имена богов на бесчувственную и бездушную природу и вещи, которые неизбежно разрушаются людьми, имеющими в них нужду и пользующимися ими, они порождают ужасное и безбожное учение. <…> И небезопасно пользуются священными символами, одни – смутными, другие – более ясными, направляя умозрение к божественному. Ибо некоторые, сбиваясь с пути, соскальзывают в суеверие, а другие, избегая суеверия как трясины, опять-таки неожиданно скатываются, как в пропасть, в безбожие." (Plut. De Iside. 66–67).


ЛИТЕРАТУРА:
Alexandrescu-Vianu M. The treasury of sculptures from Tomis. The cult of inventory of a temple // Dacia, №LIII, 2009. P. 27–46.

Jones C.P. Culture and Society in Lucian. Cambridge: Harvard University Press, 1986.

Ogden D. Drakon: Dragon Myth and Serpent Cult in the Greek and Roman Worlds. Oxford: Oxford University Press, 2013.

Petridou G. Divine Epiphany in Greek Literature and Culture. Oxford: Oxford University Press, 2016.

Petsalis-Diomidis A. «Truly Beyond Wonders». Aelius Aristides and the Cult of Asklepios. Oxford: Oxford University Press, 2010. P. 12–60.

LIMC 4.1–4.2: Glycon // Eros - Herakles et add. Cernunnos, Demeter, Ceres, Bacchus (in peripheria occid.), Erechtheus. Zürich-München, Artemis, 1988.

Штегер Ф. Асклепий через столетия. Введение в религиозный культ исцеления. Ульмский университет. / Пер. О. Джарман // Из истории медицины. № 4, 2019. С. 45–61.

Плутарх. Сочинения. / Пер. Э. Юнца. М.: Художественная литература, 1983.

Лукиан. Сочинения, т. 2. / Пер. Д. Сергеевского. СПб.: Алетейя, 2001.




Абонотих –
город на побережье Черного моря, расположенный примерно посередине между более известными Синопой и Амастридой. Современный город Инеболу в Турции
Эвмолпиды и Керики –
знатные аттические роды, из которых происходили жрецы и возглашатели священных формул во время элевсинских мистерий в честь богини Деметры.
«…и началась война, как говорит Фукидид» –
этими словами начинается вторая книга «Истории» Фукидида
Конторниат –
монетные жетоны или медальоны, изготовлявшиеся в IV–V веках. Назначение такого типа предметов точно не известно, но на них часто изображались сюжеты, связанные с публичными зрелищами и играми. На аверсе изображались разные исторические личности)
Осада Мефоны (355—354 до н. э.) —
военная кампания Филиппа II Македонского, предпринятая во время афино-македонской войны (357—346 до н. э.)
Абатон —
место в святилище, куда воспрещалось входить
Амфиарай –
почитался в Аттике как прорицатель и бог. Его святилище находилось в Оропе, где наряду с его оракулом и храмом был источник, излечивающий от болезней и являющийся воплощением самого Амфиарая. Оракул Амфиарая был связан с откровениями через сновидения.
Германикополь –
современный город Чанкыры, Турция
Германикополь –
современный город Чанкыры, Турция
Никомедия –
современный город Измит, Турция
Девня –
современная Девня, Болгария
Каллатисе –
современная Мангалия, Румыния
Каллатис –
современная Мангалия, Румыния