Керкопы

Братья из "неканонического" подвига Геракла

Селинунтская метопа представляет устойчивую изобразительную схему для изображения мифа – геральдическую композицию, в которой фигура Геракла занимает центр, а керкопы симметрично свисают по обе стороны от его тела. Их размер варьируется в разных изображениях: например, на аттичческой амфоре из Вульчи в Археологическом музее Флоренции керкопы наделены другими пропорциями и действительно напоминают карликов. Некоторую комичность керкопам из Селинунта придает композиция с висящими вниз головой абсолютно симметричными фигурами и особенно волосы карликов: традиционные длинные архаические прически, знакомые зрителю по монументальным фигурам архаических куросов, тут распадаются на две части, как детские хвостики. При этом лики керкопов кажутся спокойными и торжественными, в их блаженных улыбах есть даже некоторая богоподобность (подробнее о смысле архаической улыбки читайте в материале «Химеры»).

Та же схема используется в декорации штампованной бронзовой ленты, украшавшей щит из святилища в Олимпии. Фигуры коварных братьев здесь изображены более свободно, чем в камне, со свисающими симметрично руками. Подвешенность керкопов противопоставлена мощной фигуре Геракла-атлета, твердо стоящего на ногах (такой профильный способ изображать мужскую фигуру широко распространен и используется, в частности, аттическим мастером Аристоклом, высекшим стелу гоплита Аристиона). Если же присмотреться к щиту, видно, что Геракл несет своих противников привязанными не к палке, а к луку, который имеет форму змеи с открытой пастью. Эта нарративная подробность не сохранилась в текстах, но нашла отражение в изобразительных памятниках.

Есть и другой вариант мифа, согласно которому керкопы – это не два брата, а целый народец. Дидор Сицилийский сообщает, что это было племя, с которым сражался Геракл: «Ке­рко­пов, кото­рые зани­ма­лись раз­бо­ем и при­чи­ня­ли мно­го зла, он частич­но истре­бил, а про­чих схва­тил и пере­дал свя­зан­ны­ми Омфа­ле» (Diod. Sic. IV 31, 7 (пер. О. П. Цыбенко)).

Поздние авторы также сообщают, что керкопы пытались обмануть Зевса и были превращены либо в камень, либо в обе­зьян (πί­θηκοι), и от них полу­чи­л название ост­ро­в Пите­ку­сы («Обе­зья­ньи») (Suda s.v.). Овидий описывает, как за свои прегрешения керкопы были превращены в безмолвных рыжих обезьян:

Лексикограф "Суды" говорит, что есть даже идиома κερ­κω­πίζειν (керкопидзейн) – «вилять хво­стом», «кото­рую Хри­сипп объ­яс­ня­ет тем, что зве­ри виля­ют хво­стом».

В архаическом искусстве керкопы изображаются антропоморфными и обычно безбородыми (хотя есть исключения). А вот классический мастер, в начале IV века до н.э. расписавший пелику из Музея Гетти, придал им звериные черты. Во многом облик подвешенных на луке керкопов схож с тем, что гораздо позднее описал Овидий: их конечности укорочены, ноздри приплюснуты, лица изрезаны морщинами. Художник не изобразил рыжую шерсть по всему телу, но лишь рыжие бороды, а также подчеркнул преувеличенные гениталии. Особенно выразительное сходство с обезьяной присуще керкопу справа, изображенному в профиль. Если в архаическом варианте устойчивость центральной фигуры противопоставлялась невесомому состоянию боковых, то в классическом памятнике сопоставляются физическая красота Геракла и диспропорциональность, безобразность карликов. Спокойный профиль героя рядом со звериными гримасами керкопов – контраст, характерный для классического искусства, где дикое, звериное и стихийное часто противопоставляется рациональному, героическому (как, например, в многочисленных изображениях кентавромахий).