Царство Аида. Часть IV

В заключение мы расскажем о тех обитателях царства Аида, которые не вошли в основные выделенные нами ранее группы.

Это могут быть простые смертные, не совершавшие серьёзных злодеяний, но связанные с кем-то из других, более знаменитых персонажей. Например, на кратерах из Неаполя и Мюнхена вазописцы изобразили Мегару и её детей от Геракла. Последние были невинно убиты героем в припадке безумия (Eur. Heracles 923–1017).

Кроме того, на кратере из Мюнхена чуть ниже размещена ещё и загадочная группа из трёх человек, — мужчины, девушки и ребёнка с игрушкой-каталкой — стоящих за спиной Орфея. Мы могли бы предположить, что это некая семья, недавно прибывшая в царство Аида. Однако мужчина изображён безбородым и с длинными волосами, что не соответствует статусу отца семейства. Вдобавок он покрывает свою голову венком, который обычно бывает атрибутом симпосиастов или прошедших посвящения в религиозные таинства.

В ряде публикаций эти персонажи действительно рассматриваются как посвящённые в некие мистерии или даже конкретнее — как последователи орфизма. В этом учении центральными фигурами были Дионис и основатель его мистерий — Орфей. Вопрос о том, какое отношение апулийские вазы с изображениями дворца Аида и Орфея имеют к упомянутому мистическому учению, по сей день остаётся дискуссионным. Большинство авторов полагают, что Орфей появляется на вазах просто как персонаж, побывавший в царстве Аида. Вазописцы и потенциальные владельцы сосудов могли узнать историю о неудачной попытке Орфея вернуть Эвридику в мир живых из постановок греческих трагедий, проходивших в Южной Италии.

Также есть уникальный кратер из Толидо, на котором место Орфея занимает Дионис, пожимающий руку Аиду. Других привычных героев слева от дворца заменили представители свиты бога вина — менады Персида и Ахета с тирсами, факелом и тамбурином, сатир Ойнопс с рогом для вина и маленький Паниск с бубном, дразнящий Кербера. Справа от дворца, помимо уже знакомого нам Гермеса, возникают фигуры Актеона, Пенфея и Агавы.

Вокруг трактовки этой композиции среди исследователей тоже ведётся активная полемика. Как и в случае с изображениями Орфея, некоторые авторы полагают, что слева изображены последователи культа Диониса, а справа — те, кто не примкнул к нему. В трагедии Еврипида «Вакханки» действительно говорится о том, что Пенфей и Агава отказывались признавать Диониса богом (Eur. Bacch. 45). Однако ряд исследователей всё же оспаривают правомерность этого сопоставления. По их мнению, данная сцена отсылает к истории о том, как Дионис вывел Семелу из царства Аида (Гимны Гомера XXXIV 21; Псевдо-Аполлодор III 5, 3).

Дополнительно можно упомянуть случай, когда, вместо Гекаты, рядом с Кербером появляется некая женская фигура на гиппокампе. Судя по всему, это одна из нереид или океанид, иногда её называют Амфитритой, но в таком случае не совсем ясно, что супруга Посейдона делает в царстве Аида. Если предположить, что перед нами другая известная нереида — Фетида, мать Ахилла, то её присутствие в мире теней можно попытаться объяснить через миф, хотя это и не поможет нам вписать её в какую-либо из выделенных групп. Возможно, появление Фетиды отсылает к поздним версиям мифа о том, как её сын Ахилл стал неуязвимым благодаря омовению в реке Стикс, протекавшей в загробном мире (может быть здесь изображены именно его воды, а не Ахерона, упомянутого в истории про Геракла и Кербера) (Stat. Achil. I 134–140). Кроме того, есть вариант мифа, согласно которому Фетида погубила шестерых сыновей, помещая их в горящую печь, и только Ахилла её муж, царь Пелей сумел спасти (Lyk. Alex. 178–179). В этом случае Фетида может изображаться в загробном мире в качестве грешницы, совершившей тяжкое преступление. По ещё одной версии, фигура на гиппокампе может быть океанидой Левкой. Она была похищена Аидом и затем превращена в белый тополь, произрастающий в Элизии. Листьями этого дерева увенчал себя Геракл, когда вернулся из загробного мира (Serv. Ecl. 7.61), возможно, именно поэтому на вазе они изображены рядом.

Нередко на шейках появляются сцены амазономахии, которые тоже хорошо сочетаются с изображениями царства Аида. Битва сама по себе предполагает близость смерти, а здесь греки ещё и сражаются с особым народом. Амазонки — это не просто варвары, они населяют крайние пределы известного мира, за которыми простирается потустороннее пространство, куда уходят души умерших (Hdt. IV 13; Hom. Od. XI 155–160). Подобные сцены демонстрируют путь к достижению статуса героя и символического бессмертия через проявление доблести в бою и совершение подвигов.

Также на шейках множества сосудов появляются изображения женской головки внутри флорального декора. Это весьма распространённый мотив, но точно сказать, кто это, — Персефона или другая богиня, а может даже умершая, для чьей гробницы был заказан сосуд, – к сожалению, нельзя. Нередко на шейках бывают представлены головы во фригийских колпаках, они могут интерпретироваться как амазонки, Артемида Бендида, аримаспы, Орфей или Парис. Эти головы вырастают из цветков и, находясь в окружении завитков стеблей и листьев других растений, отсылают, вероятно, к идее прекрасного посмертного существования. В текстах древних авторов неоднократно возникает образ цветущих полей Элизия, так что между растительными мотивами и загробной реальностью действительно существует устойчивая связь.