Архитектурно-пластический и архитектурно-живописный синтез

В докладе Дианы Трошиной была рассмотрена вилла Тесея в Нео-Пафосе, самая роскошная римская резиденция на острове Кипр и одна из самых больших во всем Средиземноморье.

Структура виллы и сохранившиеся элементы декора позволяют предположить, что она являлась резиденцией крупного государственного деятеля, что вполне характерно для Нео-Пафоса, где еще с эллинистического периода, когда Кипр был частью державы Птолемеев, появляется традиция возводить резиденции наместников. От этого этапа (IV-II вв. до н. э.) сохранилась регулярная планировка и часть застройки города. Известно, что некоторые дома, в том числе вилла Тесея, существовали уже в эллинистический период, но были значительно перестроены в римское время, когда Пафос получает статус столицы острова, что также способствует его развитию.

Вилла Тесея была обнаружена еще в 1965 году польской экспедицией, но ее раскопки продолжаются до сих пор, что связано с масштабами памятника – к настоящему моменту раскопано уже более 100 помещений. Докладчицей были рассмотрены зоны, отвечавшие за репрезентацию владельцев виллы – вестибюль, перистиль, главный зал.

С перистилем был связан главный зал дома, находившийся в его южной части. Это древнее ядро здания, которое существовало еще в IV в. до н.э. Его центр представляет пространство с полукруглой экседрой и прямоугольной комнатой перед ней. В экседру, вероятно приподнятую над другими пространствами, можно было попасть как через прямоугольную комнату из перистиля, так и с обеих сторон, что могло быть связано с особыми церемониями, которые могли здесь происходить и в ходе которых владелец дома мог незаметно появляться в центральном помещении. В прямоугольной комнате перед экседрой находилась мозаика позднеримского времени со сценой купания Ахилла.

Особое внимание докладчица уделила мозаике с битвой Тесея и минотавра, расположенной в небольшой круглой комнате с южной стороны перистильного двора и замыкавшей южный портик старого дворца. Считается, что мозаика относится ко II-III вв., хотя ее центральная часть содержит следы более поздних поновлений. Скорее всего она была сделана по живописному оригиналу, что подтверждается композиционным сходством с помпеянскими фресками и другими мозаиками с аналогичным сюжетом (в частности, с мозаикой из Сусс). Кипрская мозаика отличается сложной композицией и наличием дополнительных персонажей: помимо Тесея и минотавра, здесь присутствует персонификация лабиринта и сидящая над ним Ариадна.

В ходе дискуссии обсуждалось, что подобная планировка дома с атриумом и перистилем является старой италийской традиций, которая для II в. н.э. уже является анахронизмом. Возвращение к ней, вероятно, может говорить о желании заказчика подчеркнуть приверженность старым римским традициям. Кроме того, учитывая размеры некоторых помещений, таких как триклиний или термы, можно предположить, что они имели не только частное, но и общественное значение. Эта гипотеза подтверждается и расположением виллы, продолжающей главную ось города и превращающейся, по сути, в город в городе, выстраиваясь по одной оси вокруг центрального пространства, подобного по своему масштабу и роскоши главной городской площади. При этом владельцы виллы, жившие в ней на разных этапах ее бытования, остаются для нас неизвестными по причине отсутствия эпиграфических данных, однако дальнейшее изучение памятника поможет прояснить, как менялись функция виллы на разных этапах, какой образ владельцев и какие идеи она должна была транслировать.

Доклад Елены Стриевской был посвящен памятнику VIII века, фрескам банного комплекса Кусайр-Амра в восточной Иордании, который являлся частью резиденции последних халифов династии Омейядов.

Здесь, на территории Леванта, существовала традиция строить загородные резиденции правителей – так называемые «замки пустыни», которые не несли оборонительных функций, но были своеобразными караван-сараями, комплексами, предназначенными для приятного времяпрепровождения правителей в время их путешествий. И одним из репрезентативных пространств в этих комплексах были именно парадные банные залы. Возможно, связано это с тем, что в жаркой пустынной местности бани являлись одним из самых наглядных образов, демонстрирующих роль правителя, ведь бани — это вода, традиционно ассоциирующаяся с процветанием, которое правитель несет своей стране. С другой стороны, по мнению докладчицы, через репрезентирующую архитектуру правитель незримо присутствовал на подвластных ему территориях, напоминая о своей власти. Сама идея такой архитектуры имеет античные корни — подобным образом римские императоры спонсировали строительство, в том числе терм, на других территориях, демонстрируя присутствие на них римской власти. При этом, по словам докладчицы, в Малой Азии подобные термальные комплексы включали и пространства, связанные с императорским культом. Таким образом, халифы династии Омеядов наследуют древнюю традицию, облекая ее в новую форму.

Одной из таких построек был комплекс Кусайр-Амра, возведенный при халифе Аль Валиде II, известном своей скандальной репутацией, в том числе за попытку представить себя как наместника Аллаха, создавая образ абсолютной власти.
Ансамбль, возведенный им в период между 723 и 743 гг., практически не использовался, но при этом был роскошно декорирован. Он должен был включать дворец, мечеть, бани, цистерны и другие хозяйственные помещения, однако сохранился лишь банный комплекс. Он состоял из «зала приемов» с бассейном и двумя апсидальными помещениями по сторонам и непосредственно бань — тепидария, аподитерия, кальдария и третьего, вероятно, служебного помещения. Стены постройки сплошь покрыты росписями, которые и стали предметом исследования докладчицы.

Стоит отметить, что памятник был обнаружен еще в 1907 году и при этом до сих пор остается непростым для понимания из-за сложного сплава антикизирующих и ближневосточных мотивов и образов. Сложность его изучения связана и с тем, что часть фресок не находятся in situ (они были вырезаны и вывезены в Берлинский музей), тогда как сам памятник стал объектом масштабных и при этом не совсем удачных реставраций, которые привели к тому, что смысл росписей не всегда доступен для понимания. Тем не менее, очевидно, что их главной целью является прославление правителя. Для этого, по словам докладчицы, используются в том числе иконографические формулы, заимствованные в искусстве поздней Римской империи.

Помимо вышеперечисленных образов правителя, на фресках присутствует и некая нарративная линия, пронизывающая весь ансамбль, но не поддающаяся однозначной интерпретации. По мнению исследователей, эту линию можно связать с историей Диониса, в которой, однако, отсутствует целостность. Так, в аподитерии представлено предполагаемое купание Диониса; в тепидарии – встреча Диониса и Ариадны, тогда как тронный зал содержит множественные дионисийские мотивы (виноградная лоза, сбор винограда на западном своде, обнаженные танцовщицы, пантеры, кратеры, сезоны и времена года и т.д.)

Таким образом, данный ансамбль является уникальным явлением, представляя собой сохранный образец античных вокабул и образов, «доживших» до VIII столетия и смешанных с особым региональным, «восточным», вкусом. Такие постройки и их украшения служили героизации и прославлению правителя. Монарх, изображенная правящая фигура, вовлекается в мир персонификаций, мифологических героев, что может выступать своеобразной метафорой хорошего правления.