Ближайшие аналоги нашлись среди терракотовых ваз – наиболее многочисленной группы сосудов-голов, производившихся в Аттике, начиная с конца VI в. до н. э. Последние весьма разнообразны с точки зрения типологии – встречаются ойнохои, канфары, килики, арибалы, ритоны. Что же касается их «антропологии», то она ограничена определенным кругом персонажей: это женщины, как правило, без специфических атрибутов (просто «коры»), иноземцы, в том числе негроидной расы, сатиры. Горлышко подобных сосудов могло украшаться фигуративной росписью, нередко дионисийского содержания. Симпосиальная функция большинства сосудов и появление среди них персонажей дионисийского круга позволяют интерпретировать их в контексте греческой культуры пиров. Именно в руках симпосиастов эти чаши должны были «оживать», создавая эффект присутствия других действующих лиц, привнося элемент экзотичности, инаковости в привычное действо. Эта игра созвучна самой практике винопития – опыту трансформации, метаморфозы, временного перехода в иное, отличное от обыденного, состояние. Симопсиаст, встречаясь лицом к лицу с «глядящей» на него чашей, должен был испытывать на себе эффект почти гипнотический (мысль, высказанная Франсуа Лиссаррагом). Как мы знаем глаза сами по себе широко использовались в декорации чаш для вина, где они выступали как апотропей и, одновременно, как знак перевоплощения симпосиаста, своего рода маска.