Архаические саркофаги-ванны из некрополя Клазомен

Древнегреческое слово саркофаг (σαρκοφάγος) переводится как «пожирающий плоть» (σάρξ – плоть, φαγεῖν – поедать) – нечто, что поглощает тело. Всем хорошо известны египетские саркофаги, в том числе, антропоиды, повторяющие очертания человеческой фигуры. Однако и в античной Греции использовались саркофаги, начиная с VII в. до н.э., наряду с другими ёмкостями для вмещения тела или праха умершего (например, с сосудами). В период ранней архаики в греческих некрополях появляются деревянные, каменные и керамические ящики, которые мы называем саркофагами.



Конфигурации и размеры саркофагов, а также их оформление были различны – от простейших, недекорированных ящиков, до великолепных, сделанных из мрамора, украшенных скульптурой и даже воспроизводящих облик храма. Поскольку обряд погребения для древних был значимой частью перехода в загробный мир, то и конфигурация, и декоративное оформление саркофагов заключали в себе важный, обусловленный загробными верованиями смысловой код, разгадка которого представляет проблему для исследователей. Об одной из таких головоломок пойдет речь в данном исследовании.

В ХХ в. турецкие археологи обнаружили на территориях восточногреческих полисов Клазомены и Старая Смирна (современная Турция) керамические ванны, датируемые VII–VI вв. до н.э. Схожие между собой ванны были найдены как в жилых кварталах, так и на территории некрополей [1]. Зачем понадобилось древним грекам использовать для захоронений ванны или делать саркофаги в форме ванн? Попробуем предложить свое объяснение этому феномену.

В Клазоменах ванн-саркофагов в хорошем состоянии было найдено не так много, всего пять [2]. Они несколько различаются между собой [3], однако в целом у них много общего: форма ванны, у которой одна торцевая часть округлая и приподнятая, другая – прямоугольная, наличие на дне углубления и отверстия для слива. В таких ваннах, накрытых грубо обработанными каменными плитами, были найдены останки (в т.ч. детские). Аналогичные находки в других локациях тоже известны. Например, саркофаг-ванна VI в. до н.э. с останками девушки-подростка (№59) из некрополя Истрии Бент (современная Румыния) – милетской колонии, основанной в конце VII в до н.э. на территории древней Фракии [4]. Погребения сопровождались игральными костями (астрагалами, др. гр. ἀστράγᾰλος), керамическими чашами и парфюмерными флаконами. Керамика – распространенный погребальный «дар». Игральные кости использовались не только для развлечения, но и в качестве предметов для гадания и предсказания (астрагаломантии, др. гр. ἀστραγαλομαντεία). Считается, что астрагалы помещались чаще всего в детских захоронениях, возможно, напоминая о случайности и непредсказуемости смерти [5].

Однако, как уже было сказано, ванны использовались не только в погребальных целях: хорошо сохранившаяся ванна была найдена в Старой Смирне (соседний с Клазоменами город), в небольшом помещении, расположенном рядом с мегароном [6]. Она идентична найденным в некрополях Клазомен. И хотя в черте города ванна хорошей сохранности была найдена всего одна, небольшие кусочки рельефной керамики в Клазоменах и Смирне также могут принадлежать несохранившимся ваннам [7].

Добавим к этому свидетельства о связи ванн с храмовыми комплексами. Ванна из паросского мрамора была обнаружена в святилище Геры на Самосе. Считается, что здесь, в VII в до н.э. статую Геры «омывали» во время праздника в честь богини [8]. Как сообщает Павсаний (Х, 34, 8), в святилище богини Афины Кранеи в Элатее (Ελάτεια) в Фокиде стояли специальные ванны (αἱ ἀσάμινθοι) для омовения отрока, на которого сроком на пять лет возлагались обязанности жреца.

Итак, археологически зафиксировано использование ванн в древнегреческих полисах в погребальном контексте и вне его, однако мы не знаем, как эти контексты связаны между собой. Использовались ли одни и те же ли ванны для домашних нужд, а потом – для захоронений? Понималась ли ванна домашняя, культовая и погребальная как один и тот же объект?

В поисках ответов следует обратиться к более отдаленному прошлому. Британский исследователь Джон Мануэль Кук полагал, что находки в Ионии периода архаики говорят о возрождении минойско-микенской «дворцовой» традиции купания в ваннах [9]. Вслед за ним и другими исследователями мы тоже проследим истоки данного явления в традициях эпохи бронзы [10]. Тем более, что связь между крито-микенской культурой и западным побережьем Малой Азии – будущими ионийскими территориями – существовала. Это показывают находки минойской керамики [11]. В колофонском святилище Аполлона в Кларосе были найдены микенские глиняные вотивные статуэтки типа Ψ и Φ [12]. Античная традиция тоже сохранила отголоски этих контактов. Так, Павсаний (7.1–3) рассказывает, что город Колофон принадлежал критянам, а его жители основали Клазомены.

В рамках минойской и микенской культур можно говорить о двух аспектах использования ванны. Первый — это погребальные ларнаки-ванны, получившие наибольшее распространение в постдворцовый период на Крите; в микенской Греции подобных захоронений значительно меньше [13]. Однако эти погребальные емкости не похожи на более поздние ионийские саркофаги-ванны – их отличает форма, роспись на внешних и внутренних поверхностях, наличие ручек, отсутствие сливного отверстия и углубления на дне. Зато ионийские ванны имеют гораздо больше общего с формами ванн, обнаруженных на территории кносского комплекса [14], а также микенских дворцов: во дворце Нестора в Пилосе и во дворце в Тиринфе [15], во дворце в Канакии на острове Саламин [16]. В каждом из этих комплексов была обнаружена единственная ванна, установленная в отдельной комнате, как это было и в Старой Смирне [17]. Присутствие в доме/дворце ванной и специальной комнаты связывают с высоким статусом владельца. Наличие только одной ванной небольшого размера может говорить о том, что омовение было индивидуальным, не предполагало участия нескольких одинаковых по рангу людей (слуги могли присутствовать и ассистировать).

Отголоски этой традиции слышны и в гомеровском эпосе. В «Одиссее» описывается, как герои принимают ванну. Для обозначения «ванны» Гомер использует слово ᾀσάμινθος, которое, как убедительно показал Стив Рис, уже во времена Гомера было архаизмом [18]. Древнее происхождение слова ᾀσάμινθος подтверждает печать из кносского дворца, на которой последовательность знаков a-sa-mi-to может соответствовать греческому ᾀσάμινθος («ванна»). Рис отмечает, что это «микенское слово» обозначало определенный тип сосудов из микенских дворцов [19], правда затрудняется определить, какой именно. Можно предположить, что обычай купания в ванне играл важную роль в дворцовой культуре II тыс. до н.э., и память о нем сохранилась в устной традиции и затем была зафиксирована письменно в греческом эпосе.

У Гомера обряд омовения в ванной проходят герои-путешественники – Одиссей и его сын Телемах, а также отец Одиссея Лаэрт. Описание процесса купания в ванне имеет «формульный» характер и повторяется несколько раз практически слово в слово. Приведем лишь один из примеров:

Последнее преображение происходит и с Лаэртом, отцом Одиссея – из старца в неопрятной одежде он превращается снова в героя: «Вышел из ванны Лаэрт. Увидавши его, изумился / Сын, — до того был похож на бессмертного бога он видом / ὡς ἴδεν ἀθανάτοισι θεοῖς ἐναλίγκιον ἄντην·» (XXIV, 370).

Если все приведённое выше переложить на погребальный контекст, то можно допустить следующую аналогию: завершая жизненный путь, усопший символически приходит через обряд омовения/очищения, чтобы, преобразившись, «подобно богу», проследовать на загробный пир. Если наша интерпретация верна, то в древних Клазоменах в традиции погребения в саркофагах-ваннах отразились идеи обновления после смерти, возрождения героя в расцвете сил через обряд очищения, и именно поэтому в качестве саркофагов использовались ванны, а среди погребальных даров появлялись парфюмерные флаконы, указывающие на мотив умащения.